Подчас автор высказывается, на первый взгляд, православно: «возрастание в посвящении
Протестантская духовная практика довольна проста. Естественно, общецерковные предписания сведены к минимуму: иногда создается впечатление, что их нет совсем. Авторы отстаивают абсолютный библеизм: «Его Слово единственное средство, объясняющее волю Божью» . Стало быть, 2000 лет христиане не боролись с грехом, коль скоро Библия единственная для этого книга. Г-н Бриджес советует: «Я нахожу полезным встать на колени во время молитвы, чтобы проявить физическое признание моего благоговения, страха и почитания Бога» . Итак, автор понимает, что положение тела во время молитвы, - это важно. Но многие современные протестанты этого не понимают: даже известные проповедники говорят, что они молятся в кресле, не вставая с кровати и т.д. Сказывается и давняя неприязнь протестантов к материальному, физическому, телесному в религии. Зачем коленопреклонения, крестные знамения и прочее, скажут вам, - главное внутри. Телесное и духовное здесь не связаны никак. Хотя, достаточно посмотреть на танцы и кувыркания пятидесятников, чтобы понять, что телесное в молитве на самом деле важно.
Впрочем, следует заметить, что протетанты порой оценивают аскетизм и по-другому: «Аскетическая теология, как в узком классическом смысле, так и в более расширенном, включающем богатую протестантскую традицию, в сущности, составляет ту часть моральной и пастырской теологии, которая ставит своей целью возрождение в духе изначальной простоты как всей Церкви, так и ее членов, а также глубокий духовный опыт и истинную праведность. В таком понимании аскетическая теология это теологическая дисциплина, необходимая для полноценной деятельности Церкви» . Автор этого текста даже признает, что именно монашество сохранило и развивало духовный и нравственный импульс апостольского периода. К сожалению, аскетика протестантов в лучшем случае имеет внешний и негативный характер запрета что-то делать, но не имеет смысла внутреннего делания, ведущего к спасению. Вспоминается, как Лютер различал гражданскую, внешнюю праведность, которая достигается надлежащим поведением и добрыми делами, и внутреннюю праведность, которая не обретается посредством действий, а дается Богом. Но внутренняя праведность у него означала лишь объявление праведным, а не наполненность благодатью. Стало быть, остается только гражданская безблагодатная праведность. Протестантский аскетизм направлен именно на нее. Это праведность естественного, ветхого человека.
Впрочем, протестанты указывают еще одну причину отрицания аскетической жизни, кроме нежелания подчиняться правилам: «большинство христиан .. со вздохом говорили, что виноград висит слишком высоко, чтобы до него дотянуться» . Вот в чем причина: трудное это дело, аскетика, значительно проще чувствовать себя «спасенным» и не утруждаться. Помню, как одна девушка-баптистка спросила у меня: Но вы же верите в Христа? Сказал, что верю. Она в ответ: Ну вот, значит, вы тоже спасены, - чего ты, дескать, напрягаешься Голландский кальвинист, говоря о молитве, с горечью констатирует: «нам трудно уделить ей даже четверть часа. Молитва требует внутреннего покоя и тишины. Мы же постоянно настолько заняты собой и другими, что оторваться от всего этого и уделить немного внимания общению с Богом для нас тяжелая задача» . Конечно, если нет правила молитвы, то человек не будет думать об уделении ей какого-то времени: самого факта молитвы будет достаточно. И где же взяться времени для созерцательной молитвы, если кальвинист должен приумножать деньги, а для этого забываться в труде?
То же самое касается и дисциплины поста: если физические или какие-либо иные причины не позволяют вам полностью исполнить соответствующие предписания, то дисциплина поста может быть ослаблена, - лучше есть мясо, чем своими грехами «есть» людей. Подобное можно сказать и о молитвенном правиле: по определенным причинам оно может быть сокращено. Лучше, если вы всем сердцем будете молиться кратко, чем устами, но полностью. Так что организация духовной жизни, - это полнокровное созидание во Христе, а не мертвая, бездушная схема. Но если духовная жизнь не организована, то альтернативой может быть только хаос. При этом человек под знаменами «освобождения» попадает в рабство собственной субъективности, в подчинение своему греховному «я хочу». Хочу, молюсь так и столько, а хочу, - нет; хочу пощусь, хочу, - нет; о причастии у протестантов и говорить не стоит.. Правда, у лютеран формально есть Великий пост перед Пасхой, но они сами подчеркивают, что это обычай такой: в Библии про это не сказано, поэтому соблюдение поста необязательно, тем более, что спасение по вере. Отрицание любых духовных правил приводит к тому, что протестантская духовная жизнь организуется по принципу «сам себе режиссер». Неужели это рабство собственным потребностям и есть христианская свобода?!
Аскетика не устраивает протестантов еще и потому, что «все разбирается по косточкам и схематизируется. Создается модель духовной жизни, которая быстро становится предписанием для каждого. От христианской свободы, которой необходим простор также и в отношении форм, мало что остается» . Но разве не дело Церкви организовывать под руководством Бога духовную жизнь каждого верующего? Здесь никак не обойтись без предписаний, обязательных для любого. Однако это не значит, что предписания Церкви составляют некую «схему спасения». Скажем, в дореволюционной России, а нередко и сейчас, предписывалось каждому православному причащаться четыре раза в год, - в многодневные посты. При этом никто не думает, что 4 причастия Христу гарантируют спасение или правильный путь к нему. Можно причаститься один раз в жизни и спастись, а можно - каждую неделю, и быть исчадием ада еще при жизни. Церковь лишь указывает: чем чаще причащается человек, тем лучше. Но и этот совет дается в меру духовного разумения: есть немало случаев, когда люди, пытаясь причащаться очень часто, удалялись от Христа, а не приближались к Нему.
Труд сам по себе, без духовного наполнения, становится служением Богу. Протестанты говорят: мы служим людям, значит, мы служим Богу; никакого особого служения Богу не существует. В 20 веке известный протестантский автор и мученик Дитрих Бонхеффер скажет: общение с ближним - это единственный способ пережить трансцендентность Бога, т.е. общаться с Ним. Православные говорят: мы служим Богу, значит, служим людям. Обратное тоже верно, но вопрос в приоритетах: наша цель - Бог. Каждый несет особое служение Богу: мирским служением людям не заканчивается служение Богу, - есть духовное делание в чистом виде, через которое освящается мир. У протестантов целью становится человек, улучшения его быта, материальных условий и т.д. Самоценность труда в протестантских странах привела к нынешнему феномену «трудоголиков»: труд ради труда (даже «духовный») приводит к растворению в суете. Но что вы хотите, если труд перестал быть средством движения к Богу, т.к. спасение уже получено: труд как таковой стал целью. Оправдание «погони за деньгами» тоже отсюда. Поэтому «удачливые средневековые деловые люди умирали с чувством вины и оставляли свои деньги Церкви, которая распоряжалась ими непродуктивно. Удачливые протестантские деловые люди более не стыдились своей продуктивной деятельности при жизни, а после смерти оставляли свои деньги другим, чтобы помочь им пойти по свои стопам» . В этом все дело: Церковь не делала деньги на деньгах (конечно, были и грешники), деньги шли на «духовное», но теперь деньги делают деньги, материя воспроизводит самое себя, - протестантизм победил. В средние века за это было стыдно, а теперь стыдиться нечего, - «отцы кальвинизма» не только это разрешили, но и отлучают несогласных. Поэтому верно замечание протестантского автора: «С приходом Реформации формирующие центры христианской жизни переместились из монастырей на рыночные площади» . Теперь понятно, почему с ними так трудно полемизировать: мы имеем дело с «рыночным богословием», всегда готовым предложить идеи по низким ценам, которые охотно купит мир. Христос на этом рынке всего лишь один из продаваемых протестантами товаров.
Независимо от мотивов, по которым протестанты отвергли аскетизм (основной мотив - они увидели в этом человекопоклонничество, обожествление человеческих действий), духовная ситуация стала меняться к худшему. Лютер писал, что «домашние обязанности следует ценить больше, чем все труды монахов и монахинь» . Получается, что мытье посуды и проповедь Слова Божьего в своей угодности Богу равны . Никто не спорит, что посудомойка может попасть в рай, а монах в ад (особенно, если этот монах похож на Лютера). Равная возможность спасения есть и там, и там. Но здесь упраздняется иерархия: получается, что духовное делание имеет такую же ценность, как и светское, т.е. опять-таки упраздняется разница между сакральным и мирским. Недаром в православии говорят, что труд ценен своим духовным созиданием: ты можешь быть посудомойкой, но необходимо соединять это с духовным деланием, аскетическим подвигом. Не случайно Лютер изменил значение немецкого термина Beruf (призвание). В средние века это означало монашеское или священническое призвание. У Лютера это обозначает деятельность в повседневном мире, мирские дела . Аналогично и со словом «талант» из притчи Христа (см. Лк. 19, 11-27). В средние века это обозначало духовные дары, благодать Бога. У Кальвина это слово стало применяться к мирскому призванию . К сожалению, резкое обособление монахов и священства от мирян в католической церкви, не могло не привести к таким последствиям. Понятно, что все имеют «призвание» христиан, все призваны к спасению. Просто есть разделение труда, и есть разделение ответственности. Протестанты не правы не в том, что они защищают мирское делание как тоже угодное Богу, а в том, что мирское делание они не сопрягают с духовным: аскетизм теперь не нужен для спасения, и мирское теперь не наполняется священным, но десакрализуется.
Так что не стоит обвинять монахов в «аристократической лености», в узурпации своего пути как единственного, ведущего ко спасению. Дело, однако, в том, что протестанты судят о монашестве по католикам. Соответственно, они думают, что монахи - это люди, которые аскетизмом пытаются «заработать» спасение, а прославление монашества - это прославление человеческих действий как самоценных, которые не могут совершить другие люди (миряне). Кстати, бегство монахов от мира, - это бегство не от творения Божьего, но от зла, в котором лежит мир с целью преображения творения. Следует возразить протестантам, что Бог дает благодать монаху или мирянину не за определенное количество молитв, поклонов или постов. Не надо путать нас с католиками: если бы мы были уверены в том, что дела - это наши заслуги перед Богом, в православии были бы индульгенции, или что-то в этом роде. Но их не было. Смысл монашества не в том, что монахи меньше едят, спят, больше молятся. Иначе получается некий утилитаризм. Монашество - это обретение Бога в сердце через веру и дела: в сердце монаха и в сердце мира. Все вышесказанное, - только средства, а не цель. Наоборот, современные монахи нередко указывают на опасность восприятия монашества как неядения и неспания. Аскетизм монаха или мирянина это не механизм получения благодати. Множество людей сорвалось в ад именно из-за этого: они думали, что увеличение количества молитв, поклонов или суровости поста приведет их в рай, но при этом забыли о сердце. Т.е. они ушли в идолопоклонство: вместо Христа поклонялись своим делам.
Разумеется, протестанты не могут удержаться, чтобы не обвинить монахов в безделии: «работа часто рассматривалась как унизительная деятельность, которую лучше всего оставить для социальных и духовных низов» . Монахов в этом случае опять обвиняют в «аристократизме» и т.д. Возможно, такая точка зрения и встречалась в католическом средневековье, но приписывать ее и православному монашеству было бы неверным. Разве св. Венедикт (Бенедикт) Нурсийский не говорил о молитве и труде (ora et labora) как о главных обязанностях монаха? В современной социальной концепции Русской Православной Церкви сказано, что труд «сам по себе не является безусловной ценностью. Он становится благословенным, когда являет собой соработничество Богу и способствует исполнению Его замысла о мире и человеке» . Здесь же приведены слова св. Василия Великого: «намерение благочестия не должно служить предлогом лени и бегства от работы, а побуждением к еще большим трудам» . Что же до обвинения монахов в «элитарности», «недоступности» их подвига для остальных, то в православии на это отвечают так: «согласно преп. Максиму, грань, отделяющая монахов от «живущих в миру», достаточно условна. Последние, если усердно подвизаются в христианских добродетелях и в ведении, также достигают «любомудрия», как и первые. Аналогичная мысль встречается у блаж. Феодорита Кирского: «подвижническая добродетель», являющаяся целью монашеской жизни, доступна и мирянам, живущим в чистоте заповедей Христовых. Эти представления отражают точку зрения большинства отцов Церкви .. «монашество, как совокупность только известных внешних форм жизни, равно как и вся внешняя сторона христианского подвижничества, не составляют всей его сути, а определяются в своем значении и получают смысл от внутренней стороны, присущей подвижничеству .. подвижничество вообще, в форме ли монашества или другой какой, есть только искусство для осуществления христианского совершенства, а не само оно» (Иеромонах Феодор (Поздеевский)) .
Люди почему-то ссылаются на слова ап. Павла в послании к Колоссянам (2, 20-23), хотя там критикуются ветхозаветные пищевые законы, а вовсе не аскетизм. И что это за монахи, которые делали культ «из нечистоплотности и грязи»?! Они, что, - поклонялись грязи?! Неужели они действительно считали, что «чем грязнее, тем святее»?! Может, для приличия стоило бы привести цитату? Или вы понимаете, что это ложь по принципу «ну не нравишься ты мне!»? Надо же, люди не думали о «скромных развлечениях», в то время как в современном протестантизме думают даже о «развлечениях во Христе»! Симптоматично такое замечание о монахах: «Антоний раздал все свое добро бедным и жил отшельником в египетской пустыне (что вообще-то было не самой плохой идеей, поскольку он никогда не мылся)» . Так могли бы сказать фарисеи об Иоанне Крестителе: подумаешь святой, ведь он же не моется! Теперь понятно, почему монашество так ненавистно этим новым фарисеям, уверенным в собственной праведности: монах думает о Боге, фарисей думает о себе, о своих правах в Боге. Замечу, что аскетизм киников связан с ненавистью к материи как таковой, что, конечно, не соответствует монашеству. Обвинение монашества в некоем дуализме, гностицизме и прочем, странно уже потому, что именно протестанты выступают против освящения материи, против материального в культе (обряды), - вот это и есть настоящий рецидив гностицизма.
Сказано, - сделано. Отбросить аскетику легко, - трудно вернуться к церковному учению о спасении. Причины могут быть найдены самые разные, - было бы желание. Протестантская критика аскетизма достаточно схематична и предсказуема. Обычные обвинения монахов в эгоизме (хотя на самом деле это подвиг любви), в создании некой духовной элиты, в том, что они якобы заимствовали свое учение у киников. Интересно, св. Иоанн Креститель тоже был «киником»? Почему, кстати, монашество зародилось в Египте, а не в Греции? Характерно такое замечание о монахах: «Одни из них пытались обходиться без пищи и сна, другие - питались травой, третьи - жили в таких крошечных кельях, что не могли в них ни сидеть, ни лежать. Иные делали культ из нечистоплотности и грязи - чем грязнее, тем святее .. Августин, например, не допускал вообще присутствия женщин без посторонних свидетелей. Трудно представить себе, чтобы такие люди могли думать о каких-то скромных развлечениях» .
Любопытно, как протестанты относятся к аскетизму. Все знают, что они выступают против аскетизма католиков и православных, но при этом не прочь поговорить о «мирском аскетизме». Стало быть, признается, что за границами протестантского мира аскетизм является сакральным, т.е. необходимым для спасения. Нынешние протестанты не жалуют даже сам термин «аскетизм». Например, голландский реформат Йохем Даума пишет: «Прежде в богословие входил предмет, впоследствии вычеркнутый из учебной программы. То, что мы называем духовностью, раньше именовалось аскетикой. Например, Вуциус преподавал не только theologia moralis .. но и theologia ascetica .. но аскетика как учебная дисциплина исчезла из богословских курсов» . Впрочем, такая ситуация стала явной в 20 веке. Ранние протестанты были не против аскетики. Кальвинист 17 века Вуциус написал книгу об аскетике. В ней он рассматривал такие темы: молитва, духовная медитация, раскаяние, слезы, планирование дня с соблюдением постоянного времени для молитвы (трижды в день), пост и бодрствование, обеты, одиночество, молчание, искушения, потеря осознания благодати, чтение и слушание слова Божьего, значение таинств, эвтаназия (искусство умереть по-христиански) . Большое внимание автор уделяет и молитве. Он рассматривает такие вопросы: Как часто следует молиться? В каком месте? Кому? Каково должно быть положение тела во время молитвы? Как должна быть построена молитва? Как и кого следует благодарить? Когда мы используем короткую молитву? Что нам может помешать молиться? Именно от этого отказался современный протестантизм, - от организации духовной жизни. Теперь духовная жизнь может быть организована, как мне заблагорассудится, и потоп субъективизма сметает протестантские церкви. Как видим, в 17 веке в протестантизме еще содержались серьезные элементы католической аскетики (а, следовательно, в какой-то степени, и православной). Но сейчас все это умерло. Причина проста: если аскетика не является средством спасения, то она с необходимостью должна исчезнуть. А любая попытка организовать духовную жизнь хотя бы на осколках Предания Церкви, натолкнется на сопротивление протестантского «библеизма»: то, что не содержится в Библии буквально, должно быть отброшено.
Духовность, аскетизм и наследие реформации
Духовность, аскетизм и наследие реформации (Константин Матаков) / религия / Проза.ру - национальный сервер современной прозы
Комментариев нет:
Отправить комментарий